Компания, собравшаяся на берегу, выглядела очень причудливо: птицы с крыльями, волочащимися по земле, зверьки со слипшимся мехом, и все они — насквозь мокрые, злые, недовольные.
Первый вопрос, конечно, был, как высушиться; они держали совет об этом, и через несколько минут Алисе уже казалось совершенно естественным, что она запросто беседует с ними, как будто она их знала всю жизнь. В самом деле, у неё был длинный спор с Лори, который в конце концов надулся и только нашёлся сказать:
— Я старше тебя и должен знать лучше!
Этим Алиса не могла удовлетвориться, не представляя, сколько же ему лет, и, так как Лори решительно отказался назвать свой возраст, на том разговор и закончился.
Наконец Мышь, которая, видимо, была среди них самой почтенной особой, возгласила:
— Садитесь и слушайте меня! Я очень скоро сделаю вас достаточно сухими.
Они уселись все сразу в большой круг, с Мышью посредине, Алиса не спускала с неё глаз, так как она была вполне уверена, что получит основательную простуду, если немедленно не высохнет.
— Гм! — сказала с важным видом Мышь. — Готовы ли вы? Это самая сухая вещь, которую я только знаю. Помолчите, прошу вас! Вильгельм Завоеватель, получивший благословение папы римского на завоевание Англии, был вскоре завоёван англичанами, которые нуждались в королях, а потом и совсем привыкли к захватам короны и завоеваниям. Эдвин и Моркар, графы Мерсии и Нортумбрии...
— Уф! — произнёс Лори дрожа.
— Прошу прощенья! — неодобрительно взглянув на него, но очень вежливо возразила Мышь. — Вы что-то сказали?..
— Я молчу! — поспешно ответил Лори.
— Мне показалось, что вы сказали, — заметила Мышь. — Я продолжаю. Эдвин и Моркар, графы Мерсии и Нортумбрии, стали на его сторону, и даже Стиганд, патриотический архиепископ Кентерберийский, нашёл это весьма разумным...
— Нашёл что? — спросила Утка.
— Нашёл это! — очень сердито ответила Мышь. — Вы, конечно, знаете, что значит «э т о»?
— Я знаю достаточно хорошо, что такое «это», когда я н а х о ж у что-нибудь, — сказала Утка. — Это — обыкновенно лягушка или червяк. Вопрос в том, что же именно нашёл архиепископ?
Мышь не обратила внимания на её вопрос, но торопливо продолжала:
— ... Нашёл разумным отправиться вместе с Эдгаром Ателингом навстречу Вильгельму и предложить ему корону. Поведение Вильгельма сначала было скромным. Но наглость его норманнов... Как ты чувствуешь себя теперь, моя дорогая? — неожиданно обратилась она к Алисе.
— Так же сыро, как прежде, — ответила Алиса меланхолическим тоном. — Это, кажется, меня совсем не сушит.
— В таком случае, — важно произнёс Дронт, вставая на ноги, — я вношу предложение прервать собрание для немедленного принятия более энергичных мероприятий...
— Говорите по-английски! — сказал Орлёнок. — Я не понимаю значения и половины этих длинных слов, и, больше того, я не убеждён, понимаете ли вы их сами.
И Орлёнок нагнул голову, чтобы скрыть усмешку; некоторые птицы громко захихикали.
— Я хочу сказать, — продолжал Дронт обиженно: — лучше всего, чтобы нам высушиться, были бы Избирательные Скачки.
— Что такое Избирательные Скачки? — спросила Алиса. Ей не очень уж хотелось это знать, но Дронт остановился, как будто ожидая, что кто-нибудь ещё заговорит. Но никто ничего не говорил.
— Ну, — сказал Дронт, — наилучший способ объяснить — это сделать!
Так как вы, может быть, попробуете повторить когда-нибудь в зимний день подобную штуку, я хочу рассказать вам, как Дронт справился с ней.
Сначала он обозначил беговую дорожку в форме чего-то вроде круга («Точная форма не имеет значения», — сказал он), и затем вся компания была размещена там и сям вдоль дорожки. Тут не было «раз, два, три — и вперёд!» Каждый начинал бежать когда хотел и останавливался тоже когда хотел. Таким образом, узнать, окончены ли скачки, было нелегко. Однако, когда компания пробежала с полчаса или около этого и все снова стали совершенно сухими, Дронт неожиданно скомандовал:
— Скачки закончены!
И зверьки и птицы окружили его, тяжело дыша и спрашивая: «Но кто же выиграл?»
На этот вопрос Дронт не мог ответить без серьёзного размышления и долго стоял, приставив палец ко лбу (поза, в которой вы обыкновенно видите Шекспира на его изображениях), в то время как остальные молча ждали. Наконец Дронт сказал:
— Каждый выиграл, и все должны получить призы.
— Но кто раздаст призы? — спросил хор голосов.
— Ну, она, конечно, — ответил Дронт, указывая на Алису. И все столпились вокруг неё, беспорядочно крича:
— Призы! Призы!
Алиса не знала, что ей делать. В отчаянии она сунула руку в карман и вынула оттуда коробку леденцов (к счастью, солёная вода не проникла в неё). Она раздала каждому как раз по одной конфете.
— Но, знаете ли, она и сама должна получить приз, — сказала Мышь.
— Конечно, — ответил Дронт очень веско. — Что ещё у тебя в карманах? — продолжал он, обращаясь к Алисе.
— Только напёрсток, — печально сказала Алиса.
— Дай его сюда, — потребовал Дронт.
Все опять собрались вокруг неё, и Дронт важно вручил ей напёрсток со словами:
— Мы просим тебя принять этот изящный напёрсток...
И, когда он закончил свою краткую речь, компания одобрительно закричала.
Алиса подумала про себя, что происходящее просто нелепо, но птицы и зверьки смотрели настолько серьёзно, что она не осмелилась засмеяться. Так как она не могла придумать, что же ей сказать в ответ, то скромно поклонилась и взяла напёрсток, стараясь выглядеть как можно торжественнее.
В следующую минуту все занялись леденцами. Это вызвало некоторый шум и смятение, потому что большие птицы жаловались, что своих конфет они даже «не попробовали», а маленькие птицы подавились, и их пришлось хлопать по спине. Наконец с конфетами было покончено, и все снова сели в круг и попросили Мышь рассказать ещё что-нибудь.
— Вы обещали продолжить вашу историю до конца, — обратилась Алиса к Мыши,— и рассказать, почему вы ненавидите «К» и «С», — неуверенно добавила она шёпотом, боясь, что Мышь снова обидится.
— Я расскажу. Но только продолжение моё очень длинное и печальное, — сказала Мышь, повернувшись к Алисе и вздыхая.
— Это длинное продолжение, несомненно, — заметила Алиса, глядя с удивлением вниз, на мышиный хвост. — Но почему вы называете его печальным? — И она ломала голову над этой задачей, пока Мышь говорила о себе, так что смысл всей её истории представлялся Алисе чем-то вроде следующего:
Злая фурия Мыши говорит:
«Не пищи же!
Наконец ты попалась!
Ну, теперь ты пропала:
Воровство и разбой знаю я за тобой!
Все найду преступленья
И тебя засужу, потому что без дела
Я сегодня сижу!»
Мышь ответила важно,
обращаясь к терьеру:
«Без судьи и присяжных?!
Беззаконно не в меру!
Сэр! Затею пустую
бросьте! Я протестую!»
Но недаром у фурий
Хитрость в самой натуре:
«Я — коронный судья
и присяжные — я!
Будут так, нет сомненья,
очень краткими пренья:
убийца ты — и вор!
Смерть — тебе приговор!»
— Ты невнимательна! — строго сказала Алисе Мышь. — О чём ты думаешь?
— Простите, — ответила Алиса очень скромно. — Вы дошли до пятого изгиба, я полагаю.
— Ты судишь обо всём вкривь и вкось! — раздражённо вскричала Мышь. — Ещё никто меня так не конфузил...
— Узел! — не расслышав как следует, прервала её Алиса. Всегда готовая принести посильную пользу, она заботливо осмотрела Мышь: — О, позвольте мне помочь вам развязать его!
— Я ни в чём подобном не нуждаюсь, — сказала Мышь, вставая и уходя прочь. — Ты оскорбляешь меня, говоря такой вздор.
— Я не хотела этого! — извинилась бедная Алиса, — Вы, знаете ли, так легко обижаетесь!
Но Мышь только зарычала в ответ.
— Пожалуйста, вернитесь назад и закончите вашу историю!— звала её вслед Алиса.
Все хором присоединились:
— Да, пожалуйста, закончите!
Однако Мышь отрицательно затрясла головой и лишь пошла немного быстрее.
— Как жаль, что её нельзя остановить! — вздохнул Лори, когда она уже скрылась из виду.
А старый Краб воспользовался случаем, сказав дочери:
— Ах, моя дорогая! Пусть это будет для тебя уроком — всегда владей собой!
— Помолчи, Па! — ответила дочь немного резко. — Ты способен вывести из терпения даже устрицу!
— Если бы здесь была наша Дина, я знала бы, что делать!— сказала Алиса громко, не обращаясь ни к кому в частности. — Она быстро бы притащила её назад!
— Кто это такая Дина, если я могу осмелиться задать вопрос? — спросил Лори.
Алиса охотно ответила — она всегда была готова говорить о своей любимице:
— Дина — наша кошка. Она так здорово ловит мышей, вы не можете себе представить... и... о, я хотела бы, чтобы вы видели, как она гоняется за птицами! Ну, она съедает маленькую птичку в один миг.
Эта речь вызвала чрезвычайное волнение среди всей компании. Некоторые птицы немедленно пустились в бегство. Старая Сорока начала тщательно закутываться, говоря:
— Я непременно должна идти домой: ночной воздух вреден для моего горла.
Канарейка позвала своих детей дрожащим голосом:
— Идёмте, мои дорогие! Сейчас очень поздно, и вы должны быть в постели.
Под разными предлогами все разбежались, и скоро Алиса осталась одна.
— Я очень жалею, что вспомнила Дину! — сказала она печально. — Никто, кажется, её не любит здесь, внизу, и всё же я уверена, что она — лучшая кошка в мире! О, моя дорогая Дина! Увижу ли я тебя ещё когда-нибудь! — И бедная Алиса начала опять плакать, так как почувствовала себя очень одинокой и совсем упала духом.
Вскоре она, однако, снова услышала вдалеке слабый топот лапок и нетерпеливо стала вглядываться в темноту, всё ещё надеясь, что это Мышь переменила решение и возвращается, чтобы закончить свой рассказ.
© «Онлайн-Читать.РФ», 2017-2024
Обратная связь